Новейшие достижения в области лечения, которые дают надежду: интервью с онкологом.

Какие последние достижения науки в области онкологии, как уничтожать костные метастазы, на сколько лет продлевают жизнь онкобольным на последней стадии рака и многое другое нам расскажет Кот Светлана Ивановна, заведующая отделением радионуклидной терапии Института ядерной медицины.

— Светлана Ивановна, а какие виды онкологии лечат с помощью радиоактивных частиц?

— Это все онкологические заболевания, которые сопровождаются костными метастазами. Такие радиоактивные частицы, как лютеций, самарий, стронций и радий-223 вводятся курсами по несколько месяцев и благодаря им не только уничтожаются (или хотя бы притормаживаются распространение)костных метастазов, но и снимается болевой синдром, что , разумеется, тоже очень важно для пациента.

Все наши препараты по-разному вводятся в организм: радий внутривенно, а вот радиоактивный йод – перорально.

Что еще хочется отметить – такое лечение обычно назначается пациентам с 3 и 4 стадией онкологии, когда все остальные методы лечения испробованы. И радиоактивные препараты существенно продляют жизнь таким больным – от 3 до 5 лет, это очень хорошая цифра для них. И еще раз упомяну, что они не будут нуждаться в сильном обезболивающем. Вообще качество жизни существенно улучшается. Важно также, что подавляющую часть пациентов (почти 80%) мы принимаем по ОМС. Это касается и беженцев из Украины.

— А какие новейшие препараты вы используете?

— Лютеций 177 (Lu-177), связанный с пептидом DOTATATE. Вообще, связь с пептидом (белком) очень важна – благодаря ему радиоактивное вещество доставляется непосредственно в опухоль. Этот же белок  «видит» метастазы, «тянется» к ним сам и «прихватывает» фармпрепараты.

Новейшие достижения в области лечения, которые дают надежду: интервью с онкологом.

А что касается Lu-177, то этим препаратом лечат пациентов, например,  с раком предстательной железы в случаях нечувствительных к гормоно- и химиотерапии. При этом здоровые ткани практически не повреждаются, т.к. лекарство практически всё концентрируется в опухолевых клетках. При этом виде терапии очень высок процент ремиссии.

К слову, синтез этого фармпрепарата и дальнейшее проведение контроля качества происходит у нас в клинике, у нас есть радиохимик для этого в штатном расписании.

— Из самого названия «радионуклеидные» следует, что это опасные препараты, которые выделяют радиацию…..

-Да, верно. Более того, непосредственно после сеанса лечения  наш пациент сам распространяет радиацию и становится опасным для окружающих. Поэтому он первое время находится в строго изолированной палате с выделенной вентиляцией и отдельной канализацией, все эти детали очень важны. Медики не приближаются к нему (без крайней необходимости, разумеется) не более чем на один метр. Но за пациентом ведется постоянное видеонаблюдение (он об этом информирован).

Для скорейшего выведения радиопрепаратов из организма надо принимать специальные лекарства, много пить. Благодаря этому мы стремимся обезопасить пациента от неминуемого легкого, но все же отравления радиацией.

— А как медики себя могут обезопасить?

-Есть специальные комплексы мероприятий, разработанные специально для защиты медиков от действия ионизирующего излучения и мы все их строго соблюдаем. Этого вполне достаточно.  Здание Института ядерной медицины построено специально таким образом, чтобы безопасно было в нем находиться не только пациентам, но и медицинским работникам. Мы прошли специальную сертификацию Росатома.